29

– Видишь ли, Ира, – сказала Татьяна Эрнестовна, – они для начала приобретут некоторые мои дизайнерские идеи, а потом, думаю, предложат мне и постоянное сотрудничество… Так что я рассчитываю на широкие международные связи, которые, надеюсь, появятся в скором времени… Ну и, разумеется, буду регулярно посещать Швейцарию.

– Я тоже, – снова произнесла Ирина Львовна.

Выведенная из себя тупым упрямством сестры, Татьяна Эрнестовна гневно воскликнула:

– Что – тоже?! Тоже пошлешь им свои эскизы? Вот уж не знала, что ты тожезанимаешься моделированием женской одежды…

– Не эскизы. Рассказы. И рукопись романа о наших мартовских приключениях. Рассказы пошлю по электронной почте сейчас, а рукопись – когда закончу, – спокойно объяснила Ирина Львовна. – Карл дал мне время до весенних каникул и сказал, чтобы роман я привезла сама, – возможно, для переговоров с переводчиком и издательством понадобится мое личное присутствие…

В общем, как выяснилось, Ирина Львовна первой из сестер получила свой новогодний подарок.

Еще во время танца у них с Карлом начался этот увлекательный разговор, а продолжился после, когда профессор присел за их столик, чтобы выпить чаю и отведать брусничного пирога. Татьяны Эрнестовны в то время рядом не оказалось – Фея Ночи удалилась подправить макияж, – а Манечка препиралась с физруком, так что несколько свободных минут у них было, и они обо всем успели договориться.

Вот, собственно, и все.

– Что значит – все? – возмутилась Татьяна Эрнестовна. – Нет уж, ты, Ира, изложи подробности!

Убедившись в том, что Ирина Львовна ни в каком смысле ей не конкурент, Татьяна Эрнестовна готова была слушать сестру со всем искренним и доброжелательным интересом.

– Ну, сначала он меня просто огорошил, – усмехнулась Ирина Львовна, доставая сигареты.

– Ира, ты что!

– Ах да, совсем забыла, что нахожусь в школе…

– Да, я тебя понимаю, – кивнула Татьяна Эрнестовна, – я сама с трудом вспомнила, на каком свете.

– В общем, танцую я с ним, а он вдруг и говорит: Ирина, я жду!

– Чего?!

– Вот и я спросила: «Чего?» А он этак спокойно, в своей обычной манере, мне и отвечает: «Рукопись твою жду». Представляешь, он узнал, что я пишу роман. Хотела бы я знать, от кого…

– Понятия не имею! – быстро откликнулась Татьяна Эрнестовна.

– Я ему еще весной давала почитать пару рассказов, – скромно опустив глаза, сообщила Ирина Львовна, – и он сказал, что ему нравится, как я пишу.

– Потому он и подарил тебе ноутбук…

– Да, именно поэтому. А теперь выяснилось, что один из рассказов – ну, ты помнишь, про обезьяну – он отдал перевести на немецкий и показал знакомому книжному издателю…

– И откуда у него такие разнообразные знакомства? – задумчиво протянула Татьяна Эрнестовна. – Модельеры, переводчики, издатели…

– А по вторникам он играет в теннис с бургомистром, – усмехнулась Ирина Львовна. – Ты что, Таня, серьезно спрашиваешь? Это же родители учеников. В его лицее небось учится весь цюрихский бомонд…

– Да, что ни говори, а в нашей профессии есть свои преимущества, – улыбнулась Татьяна Эрнестовна. – А что же сказал издатель?

30

– Он сказал, что, в принципе, интересно, но хотелось бы ознакомиться с более крупными формами автора… Ну там, повесть или роман, – объяснила Ирина Львовна недоуменно поднявшей брови Татьяне Эрнестовне. – Так что я должна закончить рукопись до весны. А Карл обещал найти самого лучшего переводчика художественной литературы и полностью оплатить его работу.

– Да, – вздохнула Татьяна Эрнестовна, – а мы-то думали, что он совсем про нас забыл… А он, оказывается… Ира, у меня просто нет слов!

– У меня тоже, – отозвалась Ирина Львовна. – Выпьем?

– Выпьем, – согласилась Татьяна Эрнестовна, – за него!

– За него!

Когда Манечка вернулась на новогоднюю поляну, там уже вовсю шла раздача призов.

Первого приза – блендера от «Мулинекс» и короны из золотой фольги – удостоилась, под единодушные практически аплодисменты, Татьяна Эрнестовна.

Лисе Алисе достались титул вице-мисс, серебряная диадемка и карманная поваренная книга в качестве приза.

Алиса надула губки и попыталась забыть приз на столе жюри, но завхоз не позволила:

– Бери-бери, глядишь, и пригодится когда-нибудь.

– А вот приз за лучшую карнавальную пару получают…

Завхоз оглянулась по сторонам, увидела Манечку и поманила ее к себе.

– Андрюш, шапочку-то с шубкой надень… Ну, в последний раз!

Хмурый физрук в льняных косах подошел и встал рядом с женой.

Зал разразился бурными аплодисментами.

Манечка прижимала к груди конверт с приглашением и рассеянно улыбалась.

Приз – большую банку бразильского кофе – приняла спокойно и с благодарностью. Не микроволновка, конечно, но, с другой стороны, и не настенный календарь.

Да и какая разница, хоть коробок спичек…

Она уже получила свой главный подарок, такой, о котором все здесь присутствующие могли только мечтать.

Карл, по своему обыкновению, смылся, но оставил вместо себя Париж.

Манечка нащупала потную ладонь мужа и сжала ее.

Физрук, недоумевающий и не верящий собственному счастью, покосился на жену.

Манечка улыбнулась ему.

Потом спустилась со сцены и отправилась к столику Татьяны Эрнестовны и Ирины Львовны – ей не терпелось похвастаться. Сестры, судя по их довольному и счастливому виду и по тому, как они заговорщически переглядывались, тоже не остались без подарка.

– Привет! – сказала им Манечка и завертела головой. – А где он сам-то? Неужто уже отбыл? Совсем? И с нами не попрощался?!

– Он во дворе, – ответила Манечке Ирина Львовна, – готовит со Степой фейерверки. Только ты потише, это сюрприз.

И хорошо, что Ирина Львовна предупредила секретаршу, потому что, когда во дворе вдруг бабахнуло так, что зазвенели стекла, Манечка не стала издавать свой знаменитый пронзительный визг, а лишь вздрогнула и рассмеялась.

Пришедшее в себя после акустического удара учительство рванулось к окнам и прилипло к ним носами.

31

Во дворе творилось нечто невообразимое.

Не жалкие трехцветные шары рассыпались и тут же таяли в темном небе; озаряя низкие облака всеми цветами радуги, распускались лучистые хризантемы и плясали золотые саламандры. По двору, крутясь и шипя, носились алые, зеленые и голубые «жуки» размером с футбольные мячи. По углам, словно стражи, горели и сыпали искрами огненные фонтаны в человеческий рост.

Посредине всего этого великолепия, осыпаемый золотыми искрами и серебряными лепестками, невозмутимый и величественный, словно бог огня, стоял Карл. В руках он держал нечто, весьма напоминающее средних размеров базуку. Подле него, накинув красный кафтан Санта-Клауса, суетился со связкой «римских свечей» трудовик.

Учителя отхлынули от окон и бросились к дверям. Сметя по дороге несколько неудачно расположенных елочек, после двух кратковременных заторов – в дверях столовой и запасного выхода – все высыпали во двор. Некоторые, наиболее сообразительные, прихватили с собой оставшиеся бутылки.

– Вау!

– Круто!!

– Нехило зажигают!!!

Мария Александровна грозно завертела завитой головой, отыскивая в толпе осмелившихся употребить подростковую лексику, но завхоз сунула начальнице в руки стакан с согревающим, и та несколько расслабилась.

Карл наконец установил свою базуку, зарыв ее по самое жерло в сугроб, и, махнув рукой веселящимся педагогам, поспешно отошел на несколько шагов в сторону и зажал уши руками. Некоторые, наиболее сообразительные, последовали его примеру.

– Ложись! – крикнул кто-то.

– Ой, а они нам школу не подорвут? – вновь забеспокоилась Мария Александровна.

– Не думаю, – не совсем уверенно ответила завхоз, отступая за угол школьного здания и увлекая за собой начальницу, – они все же…